Софья Дидина | Медико-педагогическая ошибка?

Помните, в кинофильме «Ирония судьбы, или с легким паром» главные герои беседуют о том, как важно не допустить ошибку в своей профессиональной деятельности? «Ошибки врачей дорого обходятся людям», – говорил Женя Лукашин. «Ошибки учителей менее заметны, но в конечном итоге они обходятся людям не менее дорого», – продолжала Надя. Конечно, каждый из них был по-своему прав. Но задумывались ли вы, что может случиться, если врач и учитель одновременно ошибутся в отношении одного и того же человека?

Сегодня я хочу поделиться с вами своей личной историей из детства о такой ошибке. 

У меня с самого рождения было очень плохое зрение. Однако мои родители сделали все возможное, чтобы я росла, как все нормальные дети. Честно говоря, я даже и не подозревала, что я не такая, как все. Я носилась с ребятами по улице, лазила через забор и на деревья, каталась на велосипеде, разбивала коленки или нос, но никогда не думала, что со мной что-то не так. Как и многие дети, я ходила в детский сад, очень рано научилась читать и считать, а когда мне исполнилось шесть лет, стала просить родителей, чтобы они наконец повели меня в школу.

1 сентября 1996 года я переступила порог обычной общеобразовательной школы в городе Братске Иркутской области. Это был волнительный, но очень счастливый день. Ура! Я наконец-то пошла в школу! Моей радости не было предела. Нас встретила приветливая учительница Надежда Ивановна, уже довольно пожилая женщина с огромным опытом и добрым сердцем. Я до сих пор вспоминаю ее с большой теплотой.

Надо сказать, что моей маме стоило огромных усилий записать меня в школу, так как из-за моего плохого зрения меня не хотели принимать в первый класс. В стремлении добиться своего мама дошла до начальника городского управления образования. Только после долгих уговоров меня приняли в школу, но оставили на домашнем обучении. Моя мама, сама школьный учитель, очень хорошо понимала: домашнее обучение лишает ребенка очень многого, и в первую очередь – полноценного общения со сверстниками. Поэтому спустя несколько месяцев наша семья переехала жить в Иркутск (областной центр), чтобы я смогла пойти в специализированную школу для слепых и слабовидящих детей.

Не скажу, что я была очень этому рада. Я совсем не хотела уходить из своей прежней школы. Мне очень полюбились и ребята в классе, с которыми я встречалась на некоторых уроках, и учительница Надежда Ивановна. Но мои родители приняли решение, и мне ничего не оставалось, кроме как смириться с ним.

3 февраля 1997 года был мой первый учебный день в новой школе. Классный руководитель Наталья Александровна оказалась молодым и перспективным педагогом-психологом. Мы тоже были для нее первым классом, так сказать, «первыми ласточками» в ее профессиональной деятельности. Не скажу, что я прониклась к ней теплыми чувствами. Я постоянно вспоминала уже полюбившуюся мне Надежду Ивановну и всегда сравнивала их. Наталья Александровна была строгая, самоуверенная. В ней не было ни капельки мягкости и теплоты Надежды Ивановны. Честно говоря, я даже немного побаивалась ее. Но в целом учиться с ней было интересно. Она «горела» всяческими идеями, и каждый урок для нас становился увлекательным приключением.

Здесь надо упомянуть, что, когда меня зачисляли в новую школу, у меня было направление от врача-офтальмолога на обучение по системе Брайля. Однако директор школы изо всех сил убеждал мою маму, что мне лучше продолжать обучение по плоскопечатному шрифту, а на Брайль я всегда успею перейти, если это будет нужно. «Вы только представьте, – говорил маме директор, – если она будит учиться по Брайлю, она же не сможет даже вывески на магазинах прочитать! Она же у вас не совсем слепая. Попробуйте! Может быть, у нее все получится».

Директор, судя по всему, был очень убедителен, и мама согласилась. Мне разрешили принести в класс настольную лампу и заниматься на уроках с ней. Так я проучилась два года. Первый и второй класс я закончила почти на все пятерки, хромала только техника чтения. Мной гордились родители, меня ставили в пример! Я училась с удовольствием и все время стремилась узнавать что-то новое.

Но все изменилось, когда я пошла в третий класс. В нашу школу пришел новый врач-офтальмолог. Осмотрев меня и изучив мой диагноз, он категорически запретил мне использовать настольную лампу. Якобы из-за нее мой глаз становится «ленивым», и у меня еще больше портится зрение. У меня до сих пор осталось много вопросов к компетентности данного специалиста, так как при моем диагнозе для продуктивной работы хорошее освещение, наоборот, необходимо. Это подтверждено многими специалистами. Но тогда его мнение было «единственно верным», и у меня отобрали мою настольную лампу.

С этого момента начались мои хождения по мукам! Первые уроки, когда в класс еще не попадает солнечный свет, стали для меня просто проклятьем. Я не видела ничего! Я могла открыть тетрадь вверх ногами, могла сделать новые записи поверх уже имеющихся, и, конечно, буквы в моих тетрадях «плясали» со строки на строку. Но врач сказал, что я все вижу и, видимо, просто притворяюсь, чтобы мне вернули настольную лампу.

Тогда Наталья Александровна стала проявлять чудеса педагогического воспитания. Она показывала мою тетрадь всему классу и публично высмеивала меня. Говорила, что все знают, что я притворяюсь, и мне следует это прекратить. Я пыталась оправдаться, объяснить, что действительно не вижу, но мне никто не верил. Я глотала слезы, только бы не разреветься. Наталья Александровна, видя это, высмеивала меня еще больше: «Ну, опять нюни распустила! Слезами горю не поможешь! Прекрати этот цирк!»

Одним из первых уроков у нас был немецкий язык. Учитель немецкого не работала с нами ранее и не знала, кто на что способен. Естественно, я ничего не видела ни в учебнике, ни в тетради. Надежда Васильевна (так звали учителя немецкого языка) бесконечно ставила мне двойки по своему предмету. Ведь я не могла ничего ни написать, ни прочитать. Она, как и все, не верила, что при плохом освещении я действительно не вижу.

Вы спросите: а где же была твоя мама? Так уж получилось, что именно в это время мы переживали большие потрясения. Из семьи ушел наш папа. Это было огромным стрессом для всех нас. Мама очень тяжело переживала разрыв, много плакала, не спала ночами… В этот момент ей было совсем не до меня. Я в свою очередь тоже переживала за маму, не хотела беспокоить ее лишний раз и поэтому молчала. Конечно, ее вызывали в школу и жаловались, что я всем вру и не иду на контакт. Мама плакала, говорила, что у нас в семье очень тяжелое положение, и обещала во всем разобраться. Но ей самой было так плохо, что она в таком состоянии, конечно же, никак не могла мне помочь.

А внутри меня в тот момент что-то надломилось. От прежней любознательной девочки-отличницы не осталось и следа. К тому моменту я действительно начала врать, что у меня болит живот, только бы не ходить на первые уроки в эту ненавистную школу. Успеваемость моя резко упала. Даже если в классе было светло и мне было комфортно читать и писать, я от волнения постоянно допускала глупейшие ошибки. Как сейчас помню свою первую двойку за изложение. Изложения и сочинения я всегда писала на «отлично», но однажды получила свою проверенную тетрадь, а там 4/2… Как же так! За содержание у меня всегда были пятерки, за грамматику четверки, а тут такое! Я несколько раз зажмуривала глаза и смотрела вновь, но оценки 4/2 никуда не исчезали…

В классе мне тоже стало очень некомфортно, ведь в начальной школе дети еще очень зависимы от мнения учителя. Надо мной стали смеяться, я слышала гадкие высказывания в свой адрес. Да, мои одноклассники тоже не верили, что я не вижу. И если незрячим ребятам все помогали, то мне никто не помогал, даже когда это было очень нужно. Однажды вечером, когда уже стемнело, я осталась брошенная всеми на спортивной площадке. Все одноклассники убежали, прихватив за руки незрячих ребят, а меня никто даже и не думал подхватывать. Когда я закричала, чтобы они подождали меня, кто-то выкрикнул мне: «Не слепая, сама дойдешь!» Я, конечно же, дошла. Мне было не привыкать ходить в темноте на ощупь. Но как было горько и обидно!

Третий класс я закончила с тройками почти по всем предметам. Но я была безумно счастлива, что этот ужасный учебный год наконец-то закончился! Впереди было лето, поездка к любимым бабушке и дедушке, встреча с любимой сестренкой и со старыми друзьями, которые принимали меня такой, какая я есть, и не смеялись надо мной. Тем летом мы очень много времени проводили с мамой. Она понемногу стала оправляться от произошедшего в нашей семье и тоже решила провести лето вместе с нами у бабушки с дедушкой.

Я с ужасом думала о приближающемся начале учебного года. Но летом в нашем кабинете сделали ремонт и заменили осветительные приборы. Осенью нас встречал очень светлый и уютный класс. Освещение действительно сделали очень хорошее, и мне стало гораздо легче учиться. Конечно, света на первых уроках было недостаточно, но не так, как прежде. Теперь я уже могла прочитать хоть что-то, открыть тетрадь, где нужно, хотя буквы у меня иногда все же съезжали со строчек.

Учебный год начался сравнительно спокойно. Прежней травли ни со стороны учителя, ни со стороны одноклассников практически не было. И хотя Наталья Александровна иногда еще демонстрировала классу мои тетради с кривыми строчками, но уже как-то более спокойно, без комических выпадов. Видимо, я в ее глазах уже стала совсем безнадежна.

Четвертый класс я проучилась без сильных эмоциональных потрясений. С одноклассниками все как-то выровнялось, Наталья Александровна меня не любила, но я к этому привыкла. Да и в семье тоже стало все налаживаться. У меня появился отчим, которого я сразу полюбила, как родного отца, а мама вновь была чуткой и внимательной. Я чувствовала ее поддержку, и мне стало спокойнее.

Новый удар ждал меня на психолого-медико-педагогическом консилиуме по переводу в пятый класс. Когда мы с мамой пришли на этот консилиум, Наталья Александровна, как мой классный руководитель и по совместительству школьный психолог, стала с вызывающим видом демонстрировать маме мои тетради. Из ее слов я поняла, что я не имею права учиться в школе, так как у меня есть серьезные психические отклонения и я являюсь необучаемой. Вывод о психических отклонениях Наталья Александровна сделала на основании моих разъезжающихся букв и строк в тетрадях. Я в ужасе смотрела то на маму, то на членов консилиума. По выражению лица моей мамы можно было сказать многое… Она мягко попросила меня выйти за дверь, а дальше высказала присутствующим все, что она думает и о школе, и о Наталье Александровне лично.

Как известно, если родитель ребенка не согласен с мнением психолого-медико-педагогического консилиума, школа ничего сделать не может. Моя мама не согласилась с предложением исключить меня из школы по причине интеллектуальных и психических отклонений, и я была переведена в пятый класс.

В пятом классе у нас появилось много новых учителей-предметников, которые, в отличие от Натальи Александровны, не вешали на меня ярлык ненормальной, поэтому дальше все пошло просто отлично. Учитель русского языка сама разлиновывала мои тетради фломастером, чтобы я лучше видела строчки и писала ровно, мне разрешили вновь поставить настольную лампу, но самое главное – мне поверили! Поверили, что я действительно могу не видеть при определенных условиях освещения!

Только учитель немецкого языка за все последующие годы так и не смогла принять меня. Став старше, я начала ей хамить, чем еще больше усугубляла наши и без того сложные отношения. В итоге, даже когда я стала получать отличные оценки по всем предметам, по немецкому все равно никогда не выходило выше четверки. И даже за блестящие ответы, которые я готовила с репетитором, мне не ставили «отлично». Сначала я пыталась доказать, что могу знать предмет на пять, но потом поняла, что это бесполезно, и просто перевелась в класс английского языка.

В девятом классе я стала постепенно переходить на обучение по системе Брайля и к 11 классу уже училась по Брайлю на всех предметах. На выпускном вечере мне торжественно вручили аттестат с отличием и серебряную медаль. В мой адрес звучали поздравления, меня называли гордостью школы, желали мне еще больших успехов в будущем. Я слушала все это, а перед глазами вставал тот консилиум по переводу в пятый класс, на котором меня называли необучаемой и психически ненормальной…

С тех пор прошло много лет. Я могу с уверенностью сказать, что на сегодняшний день я уже проработала все те травмы, которые получила в начальной школе. Я много работала со своими чувствами, представляла, что бы я сказала Наталье Александровне, какие бы вопросы задала. Мне очень хотелось встретиться с ней и побеседовать о тех годах лично. Но Наталья Александровна, выпустив нас из 4-го класса, ушла в декретный отпуск, а потом и вовсе уехала жить в другой регион. Поэтому я просто проговаривала все, что мне хотелось ей сказать. Нет, я ее не обвиняла, просто говорила о своих чувствах, о том, как мне было больно и обидно и как я хотела, чтобы она поверила мне!

Сегодня я не держу зла ни на кого из участников того кошмара. Я хорошо социализирована, не испытываю проблем в общении, позитивно смотрю на жизнь и чувствую себя уверенно. Но ведь все могло сложиться совершенно иначе! Мне повезло, что у меня была семья и верные друзья, которые давали мне веру в свои силы. Именно благодаря поддержке родных и близких я смогла пройти все эти испытания и не сломаться, не замкнуться в себе, не потерять интерес к жизни!

Я рассказываю вам эту историю, чтобы показать, как одно неверное суждение может превратить жизнь маленького человечка в настоящий кошмар. Сегодня я точно знаю, что выводы того школьного врача были ошибочными. За всю свою жизнь мне доводилось консультироваться с множеством врачей-офтальмологов, и никто из них не запрещал мне работать с настольной лампой. Наоборот, мне даже рекомендовали ее использовать, поскольку у меня совершенно отсутствует сумеречное зрение (так называемая куриная слепота) и при плохом освещении я действительно ничего не вижу.

На сегодняшний день одной из наиболее острых и обсуждаемых социальных проблем является буллинг. На просторах Интернета можно найти огромное количество статей на тему школьной травли. В моей ситуации инициатором травли оказался учитель, который своими действиями провоцировал класс делать то же самое. Конечно, и врач, и учитель были еще очень молоды и, видимо, не обладали достаточным опытом, но заложником всех этих обстоятельств почему-то оказался маленький, ни в чем не повинный ребенок.

Уважаемые читатели, прошу прощения за такое количество букв и надеюсь, что эта история будет кому-то полезна и убережёт от подобных потрясений!