Когда ты незрячий, ты сталкиваешься с вопросом отношения к тебе общества, хочешь ты того или нет. Кто-то превращает это в трагедию всей жизни, кого-то это не особо волнует, но игнорировать это не удастся, как ни крути. Когда же незрячие решают стать родителями, их выбор часто вызывает множество вопросов, особенно у окружающих. Здесь трудно давать оценку с позиции «хорошо/плохо», это просто происходит и не может не происходить. Но это не всегда было так. Точнее не совсем так.

 

К примеру, мои слепые родители рассказывали, что во времена их молодости врач не делал события из того, что к нему пришла беременная незрячая женщина. А надо сказать, что мои мама и папа могут похвастаться богатым опытом: нас у них четверо! А сейчас что? Трудно сказать. Может, наш брат измельчал, а возможно, общество изменилось. Скорее всего, и то и другое: многие из нас боятся общества, а оно – нас. Точнее просто не всегда знает, как к нам относиться.

 

Часто вижу тексты о материнстве как таковом, поэтому попробую восполнить пробелы и начну с самых истоков.

 

Постановка на учет

 

Наш ребёнок был желанным и запланированным, поэтому, собираясь в поликлинику, я практически не мандражировала. К тому же мне посчастливилось наблюдаться у совершенно изумительного врача женской консультации. Эта женщина не сказала мне ни слова в духе «Да как же тебя, бедняжку, угораздило?», «Нельзя тебе детей, ты сдурела, что ли?», или, пуще того, – «Я на себя ответственность не возьму, иди на аборт».

 

Только где-то на двадцатой неделе она решилась робко спросить о том, кто же будет нам с малышом помогать. Вообще, такие вопросы звучали, но не слишком часто. Если говорить о медперсонале, то за всю беременность не припомню никого, кто относился бы недоброжелательно. Успокаивало то, что я прекрасно справлюсь сама (мамин опыт вдохновлял). Похоже, медработники не до конца в меня верили, но тактично молчали. В целом общаться с медиками приходилось не много: беременность протекала на редкость благополучно.

 

Ещё один животрепещущий вопрос: как рожать будем?

 

Традиционно незрячим и слабовидящим предлагают Кесарево сечение. Для тех, кому есть, что терять, резон бесспорен. Для тотально незрячих я не вижу в этом хоть какого-нибудь смысла. Врачам, правда, так проще, наверное. Поначалу я даже смирилась: у всех же так, чего высовываться-то? Но потом мы с мамой пообщались, разложили всё по полочкам и пришли к выводу, что хирургическое вмешательство — мера избыточная.

 

И тут снова немножко повезло. Когда пришла к окулисту, он сказал: «Ну ты же всё равно совсем ничего не видишь» — и написал в заключении, что необходимости в КС нет. Я не стала его разубеждать. Зачем? Для всех, особенно для специалистов, я действительно не могу ничего видеть при моих диагнозах. И если я начну рассказывать, что пользуюсь тем остатком, который имею, они в лучшем случае решат, что я выдумываю.

 

В роддоме удивились: «Как? Ты сама собираешься?»

 

Обменявшись несколькими изумлёнными репликами со стороны врачей и спокойными — с моей, постановили: я подпишу бумагу о том, что настаиваю на естественных родах. В конце концов их тоже можно понять.

 

На подготовительные курсы я не ходила, хоть и предлагали. Решила, что буду читать тематические книжки и не прогадала: нашла несколько настоящих жемчужин, сумевших как поддержать и успокоить меня, так и дать необходимые знания о том, как вести себя во время родов.

 

Ура! Мы родились

 

Читая о том, как обычные, без особенностей, роженицы ругают персонал и потом чуть ли не гордятся этим, я сознательно настраивалась на позитив. И оказалась в выигрыше: со мной работала замечательная акушерка, мне помогали внимательные врачи.

 

Когда родился сын, не только я благодарила их, но и они меня. И если многие на полном серьёзе называют роды адом, я так не считаю, признавая, разумеется, что это не мороженку съесть. Возможно, это прозвучит громко, но для меня роды оказались кульминацией женской сопричастности природе, жизни, миру.

 

Через пару дней в мою палату пришла доктор, хотела поздравить. Я её не сразу узнала. Понимала, что мы виделись до родов, а где и когда, не припомнила. Но этот её визит останется со мной на всю жизнь и вспоминаться будет с неизменной благодарностью.

 

Первые дни и первые ошибки

 

Я прекрасно понимала, что на совместное пребывание мне ребёнка не отдадут, и не пошла на конфронтацию. Сейчас склонна считать, что об этом нужно было подумать заранее и принять меры: хотя бы пойти на платные роды с заключением контракта, где были бы прописаны все необходимые детали. Не знаю, насколько это было бы эффективно, но попробовать стоило.

 

В любом случае мне пошли навстречу, определив меня рядом с детским постом, куда я могла прийти самостоятельно. Кто-то относился очень по-хорошему и толково объяснял, как за малышом ухаживать. Кто-то, похоже, недоумевал, зачем мне вообще ребёнок. Но виду почти не показывали. Однако, к сожалению, кормить его приносили по старинке, по часам, пропуская ночное кормление и время утреннего обхода, естественно, докармливая смесью на посту. Это неминуемо сказалось на качестве грудного вскармливания, которые мы вынуждены были свернуть через месяц. Ну да ладно, это не смертельно.

 

Были и, прямо скажем, не очень приятные моменты. Например, одна молоденькая сестричка очень боялась, что я причиню сыну какой-нибудь вред. В итоге она настояла на том, чтобы я кормила при открытых дверях: мол, она будет мимо пробегать и приглядывать. И даже здесь я не стала упираться, хотя это было, мягко говоря, дико.

 

Домой

 

Забирали нас с Константином из роддома мой незрячий муж и моя же зрячая сестра. Мне эту беседу наблюдать не пришлось, но рассказали, что врач, вышедшая пообщаться, новоиспечённого папу попросту не замечала. Для неё его вообще не существовало: весь разговор вёлся с имеющимся на данный момент зрячим. Муж таких ситуаций не любит, но, здраво рассудив, что этого человека он встречает в первый и последний раз, тоже решил ничего не доказывать. К слову, медсестра, помогавшая переодеть малыша, не испугалась вручить сына папе, за что ей респект и благодарность.

 

Первую неделю дома с нами была моя сестра. В такой ситуации лишние руки никогда не лишние, да и чтоб не пугать приходящих медиков. Представьте себе, что с ними было бы, найди они в квартире с новорожденным одних слепых, как родителей, так и бабушку с дедушкой. Патронажная сестра при первом визите выглядела настороженной, но, убедившись, что всё в порядке, общалась с нами, как обычно.

 

Первые месяцы прошли спокойно, насколько это возможно, конечно. Во всяком случае никаких претензий со стороны медиков или социальных служб к нам не было. Всё как у всех.

 

А вот и диагноз

 

Когда сыну исполнилось два месяца, окулист в местной поликлинике смогла-таки определить, что у него наверняка микрофтальм и катаракта. Собственно, ничего удивительного: ребёнок унаследовал мои глаза. Незамедлительно нас отправили на более подробное обследование. Диагнозы, естественно, подтвердились, к ним прибавилось ещё несколько штук. В общем, всё, как обычно.

 

И тут началось обоюдное недоумение и непонимание. Доцент (не вызвавшая у меня, кстати, никакого доверия) была готова прооперировать ребёнка через две недели. На минуточку, в назначенный нам день ему не исполнялось даже двух с половиной месяцев, не то что трёх, которые, как правило, одобряют анестезиологи.

 

И ещё одна замечательная фраза прозвучала с её стороны. Я, мол, уезжаю, так вот, мне нужно успеть его прооперировать и выходить. Это «выхаживание» я, кажется, не забуду до конца своих дней. Я даже попыталась объяснить ей, что не хочу оперировать ребёнка так рано, руководствуясь собственным опытом, но она, похоже, мысленно покрутила пальцем у виска.

 

Через пару дней мы направились в коммерческую клинику, где в сущности не узнали ничего нового. Вот только специалисты оказались спокойными и последовательными. Они очень понятно и обоснованно объяснили нам, почему не стоит торопиться с операцией и чем это чревато в таком возрасте.

 

Пришла пора оформлять инвалидность

 

Здесь тоже было странно и не совсем понятно. Когда ответственный за эти вещи специалист из поликлиники позвонила чиновницам от соцзащиты с сообщением о наших документах, с той стороны донёсся крик, больше похожий на визг бормашины. Может быть, у той женщины выдался особенно трудный день, но наговорила она всякого, в частности что-то вроде: «Сами калеки — так нефиг калек плодить!» Постсоветский человек ко всякому привык. Прооралась и оформила, никуда не делась. Но не запомнить такое невозможно.

 

Собственно, отношение окружения

 

Здесь, пожалуй, и не припомню ничего экстремального. Случился, правда, один чужой, по сути, человек, доказывавший моему супругу, что мы, незрячие, не сможем должным образом воспитать зрячего ребёнка. Узнав о том, что наш сын тоже не видит, не нашёлся, что сказать, и спешно ретировался.

 

В организации быта тоже не вижу ничего особенного. Да, его хорошо бы организовать, а не пускать на самотёк, но это, по-моему, можно сказать о любых семьях, не только незрячих.

 

На мой взгляд, родительство — это не крест и не благословение. Это обычное явление, как и многие другие. Возможно, незрячие родители и сталкиваются с какими-либо дополнительными сложностями, но это не значит, что их намного больше или с ними нельзя справиться. Если незрячий достиг совершеннолетия и психически здоров, то только ему решать, становиться родителем или нет.