Регина Филатова | Малыш, не лишенный детства
Доброго времени суток, дорогие читатели!
Некоторое время назад я написала текст для «Типичного незрячего» (статья «Материнство вопреки» [прим. Ред.]) о том, как легко и нестрашно, на мой взгляд, быть матерью младенца. Я кратко рассказывала об уходе за ним и о том, что «Воздух выдержит только тех, кто верит в себя» («Наутилус Помпилиус»).
Наверное, пришло время рассказать и о том, изменилось ли мое восприятие по мере взросления сына. И, вы знаете, дорогие читатели, нет. Ничуть не изменилось. Я по-прежнему считаю, что мамой быть легко и приятно, если любишь себя, своего ребенка и жизнь. И любить все это надо таким, какое оно есть. Любить, принимать и ценить, осторожно внося свои коррективы в те или иные аспекты.
Пока мой сыночек рос, я росла и училась вместе с ним. Училась не обращать внимания на трудности, не раздражаться по пустякам, не замечать тех, кто откровенно желает зла или искренне пытается «причинить добро». Нет, я не отношусь к категории тех незрячих, кто всячески пытается изолироваться от зрячего общества. Я бы не смогла в таком случае обучаться в университете, контактировать с преподавателями и одногруппниками, да и много чего еще, как мне кажется, не смогла бы.
Я в большей степени отношу себя к категории тех, кто справедливо полагает, что каждый должен заниматься своим делом, предлагать помощь/совет/участие корректно и тактично, а вмешиваться лишь в том случае, если попросят. Оттого эта самая помощь будет только ценнее. Окружающие на нас с моим сыночком реагируют по-разному. Кто-то предлагает помощь, кто-то причитает в стороне, кто-то удивляется, а кто-то сочувствует: одна славная категория – мне, другая – ребенку.
По мнению некоторых зрячих, ребенок, мирно идущий с мамой за руку и с ней же разговаривающий, слушающий и слышащий ее, – это как-то неправильно. «А как же правильно?» – последует логичный вопрос. Ответом может стать ситуация, свидетелями которой стали мы с сыном, возвращаясь из садика. Итак, дорога, плохо (даже зрячие не понимают, по какому принципу) работающий светофор. Молодая мама и ребенок. Сколько ему лет, не знаю — по речи, около пяти. Мальчик несется на дорогу, мама – с криками за ним. Ребенок на нее не реагирует, в результате чего чудом не попадает под машину. Водитель, у которого, как он сам сказал, у самого в машине сидит дочь, успевает затормозить и выходит отчитывать маму. Пока мы с сыном, которого я все это время держала за ручку, за всем этим наблюдали, мне чуть плохо не стало. И при этом несчастным считается мой ребенок, а не тот, что очертя голову несется на дорогу.
Мы с сыночком всегда ходим за руку. Никаких поводков, рюкзачков, сигнальных брелочков и прочих веяний моды я не признаю. В безопасных, специально отведенных для игр местах мой малыш может бегать, гулять и развлекаться, как и все. Он просто знает, что нужно откликаться, говорить маме, куда хочется сейчас пойти и т.д. Если вдруг ребенок заигрался, ни одна зрячая мама не откажется ответить мне, что он делает. Хотя у нас таких проблем нет в принципе. Если мы с сыночком приходим в поликлинику, я против беготни по лестницам, скаканий по лавкам и толканий других детей.
Мне повезло с ребенком: он достаточно спокойный и послушный, поэтому всего вышеперечисленного мы избегаем. И это тоже воспринимается некоторыми людьми как что-то неправильное. А я искренне не понимаю, почему нормально ведущий себя малыш считается «лишенным детства». Причем если это происходит у зрячей мамы, то: «Мама – молодец! Малыш такой воспитанный! Как здорово!» Если же мама незрячая, то: «Бедный малыш! Ну да, мамочка же не видит, тебе не побегать!»
И тут я начинаю закипать. «Да бегает он! Бегает! Но не по лестницам, не по дорогам и не по головам других детей и взрослых!» – хочется сказать мне, но я молчу. И мы с моим умничкой, с моим золотым ребенком продолжаем свой путь в кабинет/магазин/в сад/домой/на прогулку/в жизнь. Потому что мы счастливы. А счастливые люди не реагируют на недовольства посторонних и очень долго с благодарностью и улыбкой вспоминают тех, кто помог им, когда это было нужно, сказал доброе слово или просто порадовался, тихо, но искренне.
Я надеюсь, что смогу научить своего ребенка быть счастливым. Тогда все остальное будет уже совсем неважным.