Альбина Шагапова | Прямых путей не бывает
Всем доброго времени суток! Меня зовут Альбина. Я училась в школе-интернате для слепых и слабовидящих детей и хочу сказать, что в этом нет ничего ужасного. Образование в интернатах ничем не отличается от образования в массовых школах, к тому же классы в специализированных школах малокомплектные и учитель может обеспечить каждому ребёнку индивидуальный подход. Помощь в адаптации, бесплатные кружки, осмотры докторов — всё это также немаловажно.
За время обучения я познакомилась с такими же ребятами, как я, с которыми поддерживаю связь и по сей день. А еще встретила свою первую любовь — отличного парня, который впоследствии стал моим мужем. Так что, дорогие мамы и папы незрячих детей, никого не слушайте и если уж решили отдать ребёнка в интернат, то смело делайте это. Да, мои школьные годы пришлись на лихие девяностые. Учреждения плохо финансировались, учителям не платили зарплату, питание было скудным. Но ведь сейчас другое время и совершенно иное отношение к детям, правда? Однако в своём тексте я хочу поговорить немного о другом.
В школе моим любимым предметом была литература. Я постоянно читала, с удовольствием писала сочинения, изложения, сочиняла стихи для стенгазет, принимала активное участие в поэтических вечерах и была столь наивна, что мечтала стать учителем литературы. Пробовала писать рассказы и повести, но, окончив работу, без сожаления выбрасывала в мусорный бак. В то время меня больше интересовал сам процесс, чем конечный результат. Но по окончании школы я здраво рассудила, что учителем мне не быть, так как я просто не смогу проверять тетради и заполнять журнал, поэтому поступила, как и многие, в фармацевтический колледж, на медицинскую сестру по массажу.
Обученье давалось легко, можно даже сказать, играючи. Я считалась одной из лучших учениц в группе, получала повышенную стипендию, завела новые знакомства, встречалась со своим парнем и была вполне довольна жизнью. Мне казалось, что и мой трудовой путь будет таким же лёгким и безоблачным, но я ошиблась. Сначала я долго не могла найти работу. Работодателям не слишком-то хотелось брать молодого, неопытного специалиста, да ещё и слабовидящего. Некоторые удивлялись: « Вы же инвалид? А разве инвалидам разрешено работать?»
Тема мытарств в поисках работы хорошо отражена в моём романе «Я не вижу твоего лица https://www.litres.ru/albina-rafailovna-shagapova/ya-ne-vizhu-tvoego-lica/ . В итоге я всё же нашла работу в госпитали ветеранов войн, однако трудовые будни не стали для меня праздниками, скорее это были «работы тяжкие, на бои похожие».
Моими пациентами являлись пожилые люди, весьма грузной комплекции, со сложным характером, и шли они в кабинет массажа неукротимым потоком. Порой приходилось массировать по 25 человек в день. Вернувшись домой, я падала, а руки и спину нещадно ломило. Терапевт на ежегодных медицинских осмотрах заявляла мне, что эта работа не для хрупкой девушки с остаточным зрением и весом в 45 килограммов, а для мускулистого парня — косая сажень в плече. Муж настойчиво советовал, чтобы я уволилась, но в то время мы копили на собственное жильё, и каждая копейка была на счету.
Потом знакомая по колледжу уговорила меня поступить в Чувашский государственный университет на психолога. Я загорелась этой идеей. И вновь обучение было мне в радость, и вновь наука давалась легко, и вновь я была лучшей ученицей в группе. К тому же ворвавшийся в обиход интернет облегчал задачу. Теперь я не мучилась, вслушиваясь в записанную на аудиокассету речь преподавателя, пробивающуюся сквозь шум, чей-то кашель и шёпот, не боялась, что в самый нужный момент зажуёт плёнку, не просила маму прочесть чей-то конспект, а просто качала информацию и слушала её с помощью голосовой программы. Я с нетерпением ждала получения диплома, чтобы покинуть госпиталь и обрести новую, интересную профессию психолога.
Но мои «розовые очки» разбились о «бетонную стену» реальности. Я устроилась на работу в школу, где училась. Кто сказал, что, как ты себя преподнесёшь, так к тебе и будут относиться? Кто сказал, что незрячему человеку нужно всего-навсего стать смелее, не бояться зрячего мира, и тогда всё у него будет «в шоколаде»? Ничего подобного! Во время моего обучения в этой школе меня видели смышлёной, старательной, аккуратной девочкой, которой просто не повезло родиться с низким зрением. А вот когда эта же самая девочка решила встать на одну планку с ними, влезть в их ряды, педагоги, пусть и не все, стали воротить носы.
Несерьёзное, презрительное отношение ко мне и к моей работе, общение свысока и даже некая брезгливость просто шокировали. Доходило до того, что некоторые педагоги отказывались сидеть рядом со мной на собраниях, словно я была грязной или могла их чем-то заразить. Ведение документации также стало для меня испытанием. Целыми вечерами я просиживала за компьютером, печатая планы, программы, отчёты. К тому же приходилось готовить наглядные пособия, ведь работать с незрячими и слабовидящими детьми просто так, на пальцах — невозможно. К этому действу была подключена вся моя семья.
Но несмотря на все вышесказанное, работать с детьми мне нравилось. Я учила детишек с остаточным зрением использовать другие свои возможности, не нагружая зрительный аппарат, запоминать информацию на слух, тренировала мелкую моторику, развивала воображение, используя метод сказкотерапии. Мы погружались в сказку, помогали героям решить задачи и вновь возвращались. Детям это нравилось, они встречали меня, предвкушая новые истории и впечатления. Но так было только с малышами. С подростками мне приходилось гораздо труднее, не хватало опыта.
Но через полтора года кадровик принёс мне уведомление о сокращении. Родственники и знакомые советовали оспорить решение директора, ведь сокращение молодого специалиста является нарушением трудового законодательства, но я не стала этого делать. Слишком устала от бумаг, а ещё больше — от призрения коллег.
И вновь начались поиски работы. Но теперь, наученная горьким опытом, я не хваталась за что попало и была неприятно удивлена тому, что для человека с остаточным зрением не так много мест. Где-то не устраивал график, где-то требовалась работа со множеством документов, где-то труд не соответствовал требованием ИПР (индивидуальная программа реабилитации [прим. ред.]).
Но всё же мои поиски увенчались успехом, и я устроилась массажистом в детскую городскую больницу. Спустя короткое время я смогла себя зарекомендовать как грамотный специалист, исполнительный и ответственный работник, но в одно прекрасное утро на меня со всей ясностью обрушилось осознание того, что массаж- не то блюдо, которое я готова есть полными ложками на завтрак, обед и ужин. Это скорее полезная, но серая и пресная гречневая каша, а душа требует острого, пахнущего дымком шашлыка.
Вот тогда я и написала свой первый любовный роман «Для тебя моя кровь». Первый, потому что я не выбросила его в мусорный бак, как это бывало раньше, а выложила в сеть. Дальше были написаны и другие: «Далер- сладкая отрава», «Огненное сердце вампира», «Я не вижу твоего лица». В каждый из них вложена часть моей души, каждый о любви, ревности, страсти и предательстве. Сейчас я работаю над романом под названием «Радужная пандемия». Скоро он появится на Литрес, после чего я думаю дерзнуть. Планирую написать сборник развивающих сказок в помощь родителям, имеющим незрячих и слабовидящих детей. Так что дел у меня много.
В заключение хочу сказать, что прямых дорог не бывает, так же, как и не бывает дорог одинаковых. У каждого из нас свой путь, со своими кочками и канавами. Не бойтесь неудач, не падайте духом, если что-то не получилось, а главное, не стыдитесь этого. Каждая жизнь — это книга, а без трудностей и приключений она будет скучна и безлика. Верьте в себя!